И да простят меня сейчас все поклонники фэндома, все лавуаманки и просто неравнодушные к персонажу читатели, НО… Архидиакон в оригинальной книге – личность довольно неаппетитная. Причем, что интересно: сколько ни читала фанфиков на тему – практически везде ему сочувствовала. А в романе – нет. Почему, сама едва ли смогу объяснить. Наверное потому, что почти во всех рассказах, написанных поклонниками, мэтр Фролло что-то осознает, как-то исправляется, чем-то искупает… И конечно же очень страдает оттого, что любит.
А что у нас в романе? А в романе у нас прямо-таки маньяк вырисовывается. Классический такой инквизитор, у которого что ни женщина-то потенциальная ведьма. Причем ведьма исключительно потому, что не светят архидьякону простые человеческие радости. То есть захотел он, а виновата она, рок, дьявол и еще кто угодно, но только не сам мэтр Фролло и его сорвавшаяся с цепи натура.
Но это все, конечно, утрированно. На самом деле архидьякон -самый сложный и неоднозначный персонаж книги. С одной стороны – живой, страстный, любознательный, способный на добрые поступки и даже любовь – пусть слепую, но тем не менее самую настоящую любовь к младшему брату. Клод спас Квазимодо, когда с ним уже собирались расправиться добрые миряне. Приходилось мне читать мнение, мол, сделал он, редиска, из самых что ни на есть корыстных соображений: во имя искупления будущих грехов брата. Но, думаю, не соответствует оно действительности. Так он сам объяснил себе свой порыв. На деле же маленькое беспомощное существо живо напомнило ему братца, каким он нашел его в родительском доме…
С другой, втиснутый с самого детства в жесткие рамки дисциплины, воспитания без родительской ласки, задавленный догматами религии, сословными ограничениями и необходимостью блюсти строгие обеты, он страстно жаждал жизни и знаний. Но ирония судьбы в том, что заниматься в те времена наукой, не будучи монахом, означало закончить свой путь на костре. И потому по окончании обучения перед молодым человеком встал выбор: мирная жизнь обывателя со всеми ее радостями и горестями, либо наука, карьера, влияние, исполнение воли родителей… Конечно, последнее перевесило. Вот только не учел Клод, что играет с огнем, сковывая собственную порывистую натуру. Двадцать лет ему это удавалось а потом случилась ОНА. Эсмеральда.
Почему именно она? Почему именно цыганка, а не какая-нибудь добропорядочная прихожанка? Архидьякон считал, что во всем виновато колдовство. Когда он признается ей, то говорит:
“Создание, представшее очам моим, было так сверхчеловечески прекрасно, что могло быть послано лишь небом или адом. Она не была обыкновенной девушкой, созданной из персти земной и скудно освещенной изнутри мерцающим лучом женской души. То был ангел! Но ангел мрака, сотканный из пламени, а не из света. В ту минуту, как я это подумал, я увидел близ тебя козу, – это бесовское животное, усмехаясь, глядело на меня”.
А на самом деле, конечно, там нечто совершенно другое. Смею предположить, что вся суть в самой Эсмеральде. Она- свободная, юна, жизнерадостна. Она-живая жизнь. Она так похожа на его собственную душу, давно погребенную где-то под всем тем ворохом условностей, стигм, воздержания… Она – то, чего ему действительно всегда не хватало. Разве может добропорядочная прихожанка бросить вызов запретам церкви? Да никогда. А цыганка? А цыганка может, и бросает. Приходит вновь и вновь под стены собора и танцует, несмотря на запрет. Она вообще не христианка, она не боится божьей кары, потому, что знает: ее не за что карать. Не так суров Бог как верные слуги его.
Фролло потрясен, раздавлен, околдован. Он видит, как легко получается у нее то, чего никогда не было ему дозволено, даже в детстве. И тут просыпается его душа… Потому-то и нельзя назвать одержимость архидьякона обычной похотью. Похоть, это то, что испытывает Феб. Это когда сгодится любая смазливая девчонка, которой можно навешать на уши лапши и провести с ней веселенькую ночку где-нибудь у Флуардель. Если повезет. А не повезет-и ладно.
А Клод буквально свихнулся на Эсмеральде. И ни наука, ни пост, ни молитвы – ничто не может теперь его отвлечь. И вот тут он совершает первую фатальную ошибку. Архидьякон считает, что одержим, и хочет избавиться от девушки. Он начинает преследовать ее, пугать… По сути делает все, чтобы внушить ей ужас и отвращение. То есть сам бодро роет яму своей мечте. Я уже где-то писала, кажется, что мужчину в глазах женщины делает именно способность защитить и упростить жизнь. “Плохо я и сама могу” (С).
А что творит Клод? А Клод сначала пугает Эсмеральду, потом доносит, потом пытается убить ее любимого, подводит ее саму под пытку и смертный приговор, и теперь рассказывает ей о своей любви, умоляет полюбить в ответ… Серьезно?
“– Умоляю тебя, – закричал он, – если в тебе есть сердце, не отталкивай меня! О, я люблю тебя! Горе мне! Когда ты произносишь это имя, несчастная, ты словно дробишь своими зубами мою душу. Сжалься! Если ты исчадие ада, я последую за тобой. Я все для этого совершил. Тот ад, в котором будешь ты, – мой рай! Твой лик прекрасней божьего лика! О, скажи, ты не хочешь меня? В тот день, когда женщина отвергнет такую любовь, как моя, горы должны содрогнуться.”
То есть ее-то он и не думает жалеть, а она его – должна и обязана. Вот счастье-то привалило: любовь спятившего священника, который испортил ей жизнь. И в этот самый момент он становится жалок и смешон. Сначала обвиняет ее в колдовстве, говорит, что она подослана Сатаной специально ему на погибель (Сатане в 1482 году явно больше нечем было заняться) и тут же вымаливает любовь. Умнейший, вроде бы, человек, имеет настолько зашоренное сознание, настолько эмоционально глух к окружающим, что и сам не в силах постичь глупости своего положения. Этот мир всегда был жесток и равнодушен к нему, так откуда же сам Фролло мог научиться любить по-настоящему? В этом-то и заключался, кажется, его аνάνκη.
Естественно, Эсмеральда над ним насмехается:
“Она прервала его ужасным, резким смехом:
– Поглядите же, отец мой, у вас кровь под ногтями!”
Какая здесь может быть жалость, какое сострадание? Он убил Феба, по его милости она приговорена, а теперь этот странный мужчина устраивает целое представление с раздеванием, битьем головой о пол и страстными признаниями. Естественно у любой нормальной женщины любого возраста такое поведение вызовет, мягко скажем, недоумение. И вот этот момент очень часто выпадает из внимания поклонниц персонажа. Когда-то приходилось читать целый фанатский баттл на тему: права ли Эсмеральда, что отказала Фролло? И вот те, кто доказывал, что не права, представляли себе, как выяснилось, его в образе если не Даниэля Лавуа, то точно Алена Кюни. То есть красивым таким моложавым мужчиной с густыми черными волосами… Вдобавок, читатель точно знает, что Фролло действительно сильно страдает. А если посмотреть на происходящее глазами цыганки? С ее стороны все выглядит совсем не так.
Внешность у архидьякона самая, что ни на есть пугающая. Еще в самом начале книги мы читаем о нем:
“Это было суровое, замкнутое, мрачное лицо мужчины. Человеку этому, одежду которого заслоняла теснившаяся вокруг него толпа, на вид можно было дать не более тридцати пяти лет; между тем он был уже лыс, и лишь кое-где на висках еще уцелело несколько прядей редких седеющих волос; его широкий и высокий лоб бороздили морщины, но в глубоко запавших глазах сверкал необычайный юношеский пыл, жажда жизни и затаенная страсть. Он, не отрываясь, глядел на цыганку, и пока шестнадцатилетняя беззаботная девушка, возбуждая восторг толпы, плясала и порхала, его лицо становилось все мрачнее. Временами улыбка у него сменяла вздох, но в улыбке было еще больше скорби, чем в самом вздохе.”
Итак, помятый аскезой мужчина средних лет с тяжелым недобрым взглядом и суровым выражением лица (Этакая ожившая статуя, преследующая девушку по всему Парижу), врывается к ней в темницу, сверкает глазами и несет полный бред. Что сделает любая девушка в такой ситуации? Попытается убежать. А если некуда бежать? Начнет сопротивляться. И хотела бы я посмотреть на ту, которая на месте цыганки страшно обрадовалась такому повороту событий…
Получив отказ, Клод и вовсе обезумел. Он предпочел отправить “любимую” девушку на виселицу, чем позволить ей жить без него. И еще одна показательная деталь. Он ни разу не пожалел о содеянном. Ни разу не пришла к нему в голову мысль о самоубийстве… Даже просто тени сомнения в своих действиях он не имеет. То есть по сути Клод просто хочет жить спокойно/ счастливо. И если для этого понадобиться сломать Эсмеральде жизнь,или просто убить, он это сделает со словами: “Увы, то был рок, я – такая же жертва”.
Вот поэтому архидьякон из романа не вызывает у меня горячего сочувствия, а только некоторую оторопь. Что интересно, чувствуют это и авторы многочисленных фанфиков, потому, что у них вырисовывается совсем иной персонаж: признающий свои ошибки, пытающийся хоть что-то исправить, жертвующий, мятущийся… Какой угодно, только не каноничный Клод из “Собора Парижской Богоматери”.