О “Соборе Парижской Богоматери” можно писать много и долго. В конце-концов Гюго удалось создать удивительную книгу: при всей затянутости описаний, цветастой пышности оборотов речи, пространных рассуждениях и лирических отступлениях, эта история любима многими поколениями читателей. Она неизменно получает восторженные отзывы в интернет-библиотеках, по ней до сих пор пишут многочисленные фанфики. Говорят, роман даже спас собор от дальнейших посягательств реставраторов-недоучек. Вот так и вышло, что литература, убившая архитектуру как язык, сохранила для потомков один из ценнейших ее памятников.
Книга выдержала множество изданий, переводов, четырнадцать (!) экранизаций(и ни одна из них не передает в полной мере всю глубину произведения), по ней написаны две оперы, балет и, наконец, поставлен мюзикл. Имена ее героев стали нарицательными, и теперь даже самый чистокровный гопник в самой темной подворотне знает, что “квазимода” – это некто уродливый. В общем, несомненный успех, как ни посмотри.
В чем же его секрет? В первую очередь, конечно, в трагедии. Что бы там ни говорили о красоте здоровых отношений современные психологи, но даже самые здоровые личности любят иногда посмотреть со стороны на красивые и мрачные истории любви, закончившиеся смертью героев. И в этом отношении “Собор Парижской Богоматери” превзошел и Ромео с Джульеттой, и Федру с Ипполитом, и Тристана с Изольдой, и Вертера с его страданиями. Ведь у Гюго в романе умерли все, кому сочувствовали читатели.
Кроме того, сюжетная линия здесь – это история целых трех безответных любовей. Причем любовей, не могущих стать взаимными ни при каких обстоятельствах. В самом деле: разве могла Эсмеральда полюбить Квазимодо как женщина любит мужчину? Нет. Ей помешало бы его внешнее уродство. Могла ли страсть Клода найти в ней ответную страсть? Тоже нет. И здесь дело не только в сане или обстоятельствах. Дело в натуре самого Фролло. Нормальный человек такого накала чувств не выдержит. Ну или не переживет, если вдруг у влюбленного случится очередной приступ ревности под девизом:” Эта виселица похотливо на тебя посмотрела. Так не доставайся ты даже этому столбу!”. Мог ли Феб полюбить Эсмеральду? Ну, для этого ему нужно было бы перестать быть самим собой. Он в принципе никого любить не способен. Кроме себя, конечно.
Вот и получается, что история стремительно скатывается к трагедии. Потому, что каждый из влюбленных героев остается верен себе и своей любви, описанной с шекспировским размахом. И все это происходит в мрачноватых готических декорациях средневековья, у подножия грандиозного собора. Чего еще недостает, чтобы поразить внимание читателя? Ну разве что объема, достойного Л.Н. Толстого…
Кстати говоря, именно атмосфера и глубина характеров в книге не дает сделать достойную экранизацию. В каждой из созданных как-то сильно упрощают героев, сюжет перекраивают иногда до неузнаваемости… Так, одержимость Фролло (самую, что ни на есть романтическую, местами даже завораживающую в своей необузданности) низводят обычно до пошлейшей похоти, сам архидиакон представляется просто опереточным злодеем, воплощенным мракобесием, черствостью, жестокостью…
И куда только девается история его жизни с нежной привязанностью к брату и милосердием по отношению к Квазимодо? Ведь антогонистом-то он становится не тогда, когда принял постриг. Не тогда, когда заинтересовался алхимией, и даже не тогда, когда впервые увидел Эсмеральду. А тогда, когда нахлынувшее чувство снесло все то, что составляло до того его мировоззрение: когда наука перестала быть смыслом существования, когда целомудрие и сан из предмета гордости стали удавкой, когда само спасение души стало значить меньше, чем благосклонность женщины. Он просто-напросто не был готов, не справился со своей натурой, и потому разрушил и свою жизнь, и жизни окружающих.
Эсмеральду в кино обычно изображают как воплощенный соблазн: дьявольски привлекательной женщиной от двадцати пяти и старше. При этом она либо настолько умудрена опытом, что чуть ли не влюбляется в Квазимодо и его прекрасную душу, либо настолько легкомысленна, что дразнит архидьякона, либо вообще Клара Цеткин, Ленин и Жан-Поль Марат в одном лице: ведет классовую борьбу, протестует против несправедливости и хоть сейчас готова на броневик, но его еще не изобрели.
А ведь в книге ей ВСЕГО шестнадцать лет со всеми вытекающими: юность -это в любую эпоху отсутствие богатого житейского опыта, беззаботность, даже порой некоторая глупость, наивность, чистота, целомудрие… И вот такую-то чистую девушку, почти ребенка, почему-то делают роковой красоткой с манерами и телом взрослой женщины, но полудетскими ужимками. Поэтому и не получается поверить ни Лолобриджиде, ни Хайек, ни даже Элен Сегара из мюзикла.
Отдельно прекрасен в кино образ Феба. Его, почему-то, частенько подтягивают до положительного героя. И тут у нас выходит либо славный малый, либо запутавшийся в женщинах мужчина, либо вообще рыцарь на белом коне. Почему его так видели режиссеры, я, признаться, понять не могу. То ли добро по их мысли обязательно должно иметь красивую физиономию и крепкую “бицуху”, то ли из всех поклонников Эсмеральды он им больше всего симпатичен, то ли еще по какой неведомой причине… Однако факт остается фактом: акценты в экранизациях смещаются ну очень причудливо.
Правда, все сказанное выше мало относится к мюзиклу, в чем большая заслуга как авторов, так и актеров. После его оглушительного успеха роман обрел “второе дыхание”, а его герои благодаря харизматичным актерам обросли армиями поклонниц. Даже откровенно комичный персонаж – Пьер Гренгуар – стал восприниматься по-новому, когда его роль исполнил Брюно Пельтье… И, я думаю, что лучшим завершением этого цикла статей стала бы заглавная песня мюзикла : “Le Temps des Cathedrales” (“Пора соборов кафедральных”). Красиво, черт возьми!